glazo

Циклоп (Полифем и Галатея). О. Редон (1914?).

Циклоп Полифем полюбил нимфу Галатею, а она же — Асиса (он же: Акид, Ацис). Тогда Полифем оторвал глыбу от вулкана Этна и прибил ею этого Асиса, но Галатея превратила его кровь, струящуюся из под скалы, в речку Ачи.
Как писал в «Метаморфозах» сам Овидий:
[Ачи — это речка с мелью
Во глубине месссинских руд…]

Сицилия, что скажешь.., там только так.
И теперь в этих местах у подножья Этны полно всяких Ачи-городочков: Aci Santa Lucia, Acireale, Aci Tereza, Aci Castella, Aci San Felippo, Aci San Antonio, Aci Catena (а чуть южнее начинается целая серия городков Катания – но сразу отметаю: знаменитый комиссар Коррадо Каттани плодотворно бился с мафией совсем на другом, западном, берегу Сицилии — в г. Трапани).

На эту тему, конечно, потом творились поэмы, балеты, картины, оперы и так далее.
В частности, несколько вариантов оперы «Ацис и Галатея» сделал Гендель, а окончательно её дошлифовал — Моцарт.

Но дело совсем в другом, и даже точнее: в Ф. М. Достоевском.

Его очень притягивала картина Клода Лорена «Асис и Галатея» (1857):

[другие участники: рядом с парой – Купидон, на берегу несколько нимф, справа на уступе под деревом – Полифем].

И трижды (!) схожими словами он писал о ней:
в «Бесах» («Исповедь Ставрогина» – У Тихона), в «Подростке» (Версилов говорит о первых днях европейского человечества) и в «Дневнике писателя» за 1877 г. («Сон смешного человека»).

Мне приснился совершенно неожиданный для меня сон, потому что я никогда не видал в этом роде. В Дрездене, в галерее, существует картина Клод Лоррена, по каталогу, кажется „Асис и Галатея“, я же называл ее всегда „Золотым веком“, сам не знаю почему…

О, тут жили прекрасные люди! Они вставали и засыпали счастливые и невинные; луга и рощи наполнялись их песнями и веселыми криками; великий избыток непочатых сил уходил в любовь и в простодушную радость. Солнце обливало их теплом и светом, радуясь на своих прекрасных детей... Чудный сон, высокое заблуждение человечества!..

Птички стадами перелетали в воздухе и, не боясь меня, садились мне на плечи и на руки и радостно били меня своими милыми, трепетными крылышками. И наконец, я увидел и узнал людей счастливой земли этой…

Золотой Век увидел в ней Фёдор Михайлович со своими героями, а не сицилийскую мрачную историю.