glazo

Что прежде всего бросается в глаза на этом изображении?

Конечно же — рыболовная снасть, которую обычно называют паук (а также зыбка или подъемник) — состоящая из сетки, привязанной за четыре угла к дугам, а они присоединены к палке. Паук опускают в воду, затем резко поднимают и на сетке должна по идее оказаться рыба.

Второе, что сразу приходит в голову, так это замечательный мультфильм «Дождь сверху вниз» Ивана Максимова

vanya_maximov, где такие же лесенки, хижины, дед с сачком:

(все картинки щелчком увеличиваются)

Правда, нашими правилами рыболовства разрешается подъёмная сетка (паук, зыбка) не более 1×1 м, причем можно ловить живца, а не что-либо ещё. Так что лучше от греха и лишних вопросов рыбинспектора называть эту штуку малявочницей.

Действия же гражданина, изображенного ниже, грубо нарушают правила рыболовства, где в статье 8 пункт 2 запрещается любительская и спортивная охота на любого морского зверя повсеместно и круглогодично. Более того, он нарушает и статью 10 пункт 1 тех же правил, где запрещено применение колющих орудий лова.

Реликтовое морское существо, причем женского пола, по имени Кето́ (др.-греч. Κητώ, также Китос — греч. Κῆτος, Kētos; лат. Cetus), судя по этой картине, умело здорово прыскаться на всех водой — вон как все отворачиваются и закрываются, ясно, что больше от брызг, чем от страха.

Пожалуй это сама Кето больше других боится — этого жуткого пня, к которому так небрежно привязана девушка. Полагаю, что даже на детском утреннике в ТЮЗе крепче вяжут какого-либо Бармалея или там Карабаса-Барабаса, чем здесь Андромеду этими красными ленточками.

Кстати, именно так изображали Кето в конце 15-первой половине 16 веков. С такими бивнями и даже иногда хоботом : в 1485 г.

1512 г.:

1570

1964 :)

есть и другие традиции этого изображения (см. там внизу).

Итак, общая диспозиция:

(щёлкнув по изображению, попадете на картину в арт-проекте Гугл, а сразу целиком большой вариант 29,2 МБ, 9704×5520 пикселов здесь)

Пьеро ди Козимо. Освобождение Андромеды. 1510-1515. Доска, масло 70×123 см.

Ну что ж. Открываем четвертую книгу Метаморфоз Овидия и читаем, начиная с 664 строки:

Персей, вновь крылья взяв, привязал их
Справа и слева к ногам и, меч свой кривой подпоясав,
Ясный стал резать простор, крылами махая сандалий,
Неисчислимо вокруг и внизу оставляя народов.

Вообще, он чем-то напоминает этого замечательного героя:

И вот уж он летит в атаку
Навстречу злому Брундуляку:
— Умри, проклятый чародей,
От шпаги доблестной моей!
(Корней Чуковский. Приключения Бибигона)

Пролетая над Эфиопией, видит — девушка привязана. В чём дело? — Её мама Кассиопея, видите ли, похвасталась, что краше всех там нереид, за что Посейдон и наслал Кето.
(Вероятно, справедливо полагая, что она такого задаст всем перцу, так как нереиды — это ведь её родные дочери. Вот одна из них катается на спине у родной мамы)

Поэтому Андромеда тут и поставлена своим отцом — царем Кефеем, в качестве жертвы для укрощения гнева богини морской бездны.

И эти её чудесные родственники здесь рядом — расположились на бережку.
Безвольный подкаблучник Кефей в белом тюрбане кокетливо отвернулся, манерно выставив ручку. Зачинщица всей истории —маман Кассиопея не преминула по такому случаю обнажить торс и уселась на камне, ах!

Никто даже не пошевелится, чтобы помочь девушке.
Вот крупнее мужская группа. Рядом с Кифеем стоит в красном тюрбане, скрестив лапки, его брат Финей — дядя Андромеды, и между прочим, её потенциальный жених. О, ну он ещё себя покажет в пятой главе Метаморфоз (строки 1-235).

Тут стоит ещё обратить внимание на стоящего среди них юношу индийского облика. Это действительно индиец, Атис,

Что, по преданью, рожден Лимнеей, дочерью Ганга,
В водах хрустальных его, — знаменит красотою, убором
Пышным удвоенной, юн, всего лишь шестнадцатилетний...

Забегая вперед, сразу скажу, что плохо кончил этот парнишка:

Вмиг изловчился Персей, полено схватил, что дымилось
На алтаре, и лица раздробил ему вдребезги кости.

Причем так, что Атис вмиг испустил дух от тягостной раны. Но это будет позже.

А пока на берег выплёскиваются пластмассовые волны:

(видно, Посейдон решил для острастки поиграть с фильтром фотошопа Plastic Wrap).

И среди женской группы... Впрочем, какой тут помощи тут можно ожидать. Хотя вот эта дама в красном с двумя такими выразительными абажурами вполне живописна.

Единственно, что из деревни вниз по горке бегут два мужика, а за ними ещё несколько. Но далеко им, навряд ли сюда успеют.

(А деревня хороша. По левой стороне целая улица из шести домов).

Так что Персей, сразу договорившись, что за победу получит девушку в жены, сам приступил к решительным действиям:

Юноша, в этот же миг от земли оттолкнувшись ногами,
Ввысь полетел, к облакам, — и едва на морскую поверхность
Мужа откинулась тень, на тень зверь бросился в злобе.
Как Громовержца орел, усмотревший на поле пустынном
Змея, что солнцу свою синеватую спину подставил,
Сзади хватает его и, чтоб уст не успел обратить он
Хищных, вонзает в хребет чешуйчатый жадные когти, -
Так, пространство своим прорезав быстрым полетом,
Спину чудовища сжал Инахид и рычащему зверю
В правое вставил плечо свой меч до кривой рукояти.
Тяжкою раною той уязвлен, взвивается в воздух
Зверь, то уходит в волну, то кидается словно свирепый
Вепрь, что стаей собак устрашен, вкруг лающих громко.
Жадных укусов Персей на быстрых крылах избегает:
Все, что открыто — хребет с наростами раковин полых,
Ребра с обоих боков и место, где хвост, утончаясь,
Рыбьим становится, — он поражает мечом серповидным.
Воду потоком меж тем вперемежку с багряною кровью
Зверь извергает. Уже тяжелеют намокшие крылья,
И уж не смеет Персей довериться долее взбухшей
Обуви; видит скалу, которая самой вершиной
Встала из тихой воды, но скрывается вся при волненье,
И, об утес опершись и держась за вершину рукою,
Трижды, четырежды он пронзает утробу дракона.

Всё. Готово. Рукоплескания и аплодисменты, переходящие в овации.

Персей ступает на берег. Но перед тем, как перейти к торжественной части и праздничному концерту, надо помыть руки, а заодно переложить стеблями и морской травой голову змееносной Медузы в походной авоське, чтобы она там не очень поистерлась. (Медуза убита ещё в предыдущей серии подвигов). И тут:

Каждый росток молодой с еще не скудеющим соком,
Яд чудовища впив, мгновенно становится камнем;
Стебли его и листва обретают нежданную крепость.
Нимфы морские, дивясь, испытуют чудесное дело
Тотчас на многих стеблях, — и сами, того достигая,
Рады, и вот семена все обильнее в воду бросают.
Так и осталось досель у кораллов природное свойство:
Только их воздух коснись — и сразу становятся тверды;
Что было в море лозой, над водою становится камнем.

Так что вот, пожалуйста, полюбуйтесь на процесс генной модификации:

Ну а теперь встреча с тещей (слева с лавровой ветвью, уже успела переодеться), тестем (справа — в том же тюрбане, псевдо героически оттопырившим руку) и невестой (ой, какая всё же она здоровенная деваха, даже как-то не по себе жениху, хоть и улыбается он ей умильно. А крылышки с сандалий уже отцепил, а м.б. — уже отцепили?).

А она, захлёбываясь, рассказывает о только что пережитом приключении. Так и слышно: " А он, а я, а она, кошмар, а я..."
Хм, а чья это такая дополнительная рука легла невзначай на обнаженное плечо девицы?

Ладно, разберутся. А вот из -за левого плеча Кефея смотрит на нас, улыбаясь, бородатый мужчина в красном — это, как полагают, сам автор картины Пьеро ди Козимо.

Ну а Кефей (Цефей) так навеки и остался в небесах с растерянно растопыренными руками:

Здесь же, пока то да сё, готовятся к празднику необыкновенные музыканты, точнее — музыканты с совершенно необычайными инструментами:

Но, боюсь, что кто то из них Лампетид, и не переживет он тогда этого праздника:

Пал и ты, Лампетид, не к подобным призванный битвам,
Но к содроганию струн и голоса, — мирному делу, -
Призванный славить пиры, возвеличивать празднества пеньем!
....................................................................................
Пал на землю, но все полумертвые пальцы касались
Лирных струн: нечаянно звук раздался плачевный.

Но ещё перед этим Персей:

Трем божествам он три алтаря устроил из дерна:
Левый, Меркурий, тебе, а правый — воинственной деве,
Средний Юпитеру в честь. Минерве заклали телицу,
Богу с крылами тельца, тебе же быка, Наивышний!

(телица белая, телец бурый, бык черный, а деревья — древовидные папоротники или даже мимозы из каменноугольного периода :)

Ну вот. А дальше началась жуткая резня, спровоцированная дядюшкой Финеем — он вдруг решил предъявить свои жениховские права на племянницу Андромеду.

Погибла куча народу. Жуткая поножовщина завершилась тем, что в конце-концов Персей сделал так — «На-а-а..!» — и Финей в полном смысле этого слова остолбенел.

(Но это уже картина другого автора).
Себастьяно Риччи. Персей обращает Финея в камень с помощью головы Медузы Горгоны. 1705-1710. Холст, масло 194×240 см.

И острую шпагу в него он вонзил,
И в самое сердце его поразил.
И рухнул индюк. И от жирного тела
В далёкий бурьян голова отлетела.
А тело скатилося в тёмный овраг,
И сгинул навеки злодей Брундуляк.
(Корней Чуковский. Приключения Бибигона)

Такие вот бурные события разыгрывались прежде в Эфиопии и в Переделкино.